цитата: |
Вери мух, вери мух (much) Дураков валяем вслух! |
|
Владимир Строчков, русско-итальянский поэт, тоже использует такой приём.
Я пью caffè с Più Giorni по утрам,
но почему-то дней не più, а meno
становится. Такие вот дела.
Nouno, Granarolo, стыд и срам!
Ведь мне же обещали непременно,
с гарантией, Più Giorni allora e là,
quando e dove пью ваш NumberOne.
-----------------------------
Пить чай еще светло, а пить caffè
уже темно. Что ль пожевать focаccia
с vitello freddo?.. На такой строфе
завязывать бы впору. Но пока что
меня несет мой Pegaso, Пегаш,
гибрид ахалтекинца с першероном
и стрекозой. Ему на вид не дашь
его годков. Он прет неугомонно,
его подков по лысой мостовой
гремит тяжелозвонкое скаканье
и по ночам. С разбитой головой
с утра с одра слезаю. Блин, исканья,
порывы, муки творчества! Навоз
из stalle d`Augia я не поспеваю
вытаскивать за ним. Сведу в колхоз!
На бойню! В живодерню! Я зеваю,
поганый рот крещу и матерюсь,
калган трещит, как сорок тысяч братьев
сорочьих на кагале их. О, Русь,
куда ты мчишься по башке? Проклятье!
Твой красный конь купается в крови,
твой бледный конь бредет к Армагеддону,
твой бедный сын валяется в траве,
сродни употребленному гондону.
Зачем, о Русь, мне этот божий дар
данайский, этот конь в пальто троянский,
в буденновцы зачем полужида,
определила ты? Самой неясно?
Зачем охлюпкой трюхать мне опять
в ночное?.. Слышишь?.. Слышишь?..
Нет ответа.
И почему я должен с Музой спать?..
– А потому, что с ней не надо света, –
доносится с восточной стороны, –
а свет, вестимо, надо экономить.
Не хочешь с этой в качестве жены –
могу тебя с другою познакомить,
но помни: экономика должна
быть экономной. Свет не жги напрасно.
Поэзия – законная жена,
с ней свет не нужен, как с чужою, ясно?
Куда ж ясней! Куда ж я с ней, с женой?
Опять в постель, опять плодить ублюдков?
Я б изменил ей с грацией иной,
что помоложе и без предрассудков –
к примеру, с Фотошопой, с Корелдро
или с прекраснобедрой Кваркэкспрессой:
ее прекраснобедрое бедро
пылает пылом юного прогресса,
суля такие поссибилита,
такую смену поз и положений…
Что по сравненью с ними суета
супружеских заученных движений!
Все ямб да ямб, да изредка хорей,
анапест, в долгих паузах – гекзаметр,
а то верлибр. Но я, полуеврей,
устал который раз сдавать экзамен
на аттестат, который перезрел,
обмяк, обвис и не свалился с ветки
лишь оттого, что сроки наших дел
привыкли мы считать на пятилетки.
Размер совка – в супружестве, в любви,
в поэзии… Как им писать сонеты?..
(поговорить о странностях любви,
превратностях и сладостных приметах,
изустных описаниях миньета,
перверзиях и прочих “се ля ви”?)
Но я кричу уже в который раз:
– О, Гусь Хрустальная, вся в яблоках на Спаса,
О светлый Криштальнахт, Сандея русских рас
и наций! Только крикни мне: “Алас!”
или “Атас!” – я отзову Пегаса,
я прибегу – в слезах, в соплях, в крови…
“Даешь в три года?!” – “Раз: а больше нету.”
“Даешь?!” – “Отстань!”
И сколько ни зови:
“Даешь ответ!?”… –
Нет, не дает ответа.